Лайсачек.

[Шредингерская кошка]

Оскаровская вечеринка журнала "Vanity Fair".
Калифония. 07.03.10.

+4

С дизайнером Верой Вонг.


-

-

-

@темы: Лайсачек, Фотографии

---

Джонни, Келли Осборн и Деби Мазар.

[Шредингерская кошка]

18я ежегодная пост-оскаровская вечеринка фонда Элтона Джона по борьбе со спидом.
Пацифик дизайн-центр. Калифорния. Западный Голливуд. 07.03.10.

+2

-

@темы: Фотографии, Вейр

---

Гламурный Вейр.

[Шредингерская кошка]

18я ежегодная пост-оскаровская вечеринка фонда Элтона Джона по борьбе со спидом.
Калифорния. Западный Голливуд. 07.03.10.

+5

-

-

-

-
С Марией Меноунос (греческая актриса и модель)

@темы: Фотографии, Вейр

---

NHK Trophy.

[Шредингерская кошка]

Япония. 07.11.09.

@темы: Чемпионаты и соревнования, Бржезина, Фотографии, Вейр, Жубер

---

Ламбьель в рекламе наручных часов.

[Шредингерская кошка]

+3

-

-

@темы: Ламбьель, Фотографии

---

Джонни поет.

[Шредингерская кошка]

@темы: Вейр, Клипы

---

Автосалон в Женеве. Март 2010.

[Шредингерская кошка]

+1

@темы: Ламбьель, Фотографии

---

Stephane Lambiel. Fanart.

[вместо_Шульдиха]

+1

Так же утащено с сайта Keep on Shining.

@темы: Ламбьель, Фанарт

---

Johnny Weir. Fanart.

[Шредингерская кошка]

+35

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

Избранное с сайта Keep on Shining.

@темы: Фанарт, Вейр

---

Prostokvashino Skating

[вместо_Шульдиха]

Немного юмора на тему фигурного катания. =) Ну, или почти на тему.

@темы: Лайсачек, Ламбьель, Плющенко, Вейр, Клипы

---

На Олимпиаде разгорелся гей-скандал

[Шредингерская кошка]

Наткнулась на одном из новостных сайтов.
Может, "новость не нова", но меня улыбнуло.

На Олимпиаде разгорелся гей-скандал.

Группа защитников прав секс-меньшинств направила жалобу руководству Канадского вещательного союза относительно некорректных высказываний двух комментаторов франкоязычного телеканала RDS в адрес американского фигуриста Джонни Вейра.
От опытных обозревателей Клода Майо и Алена Голдберга требуют публичных извинений за следующие высказывания в адрес 23-летнего трехкратного Чемпиона США.
"Это может прозвучать не очень корректно. Но как вы думаете, не досчитался ли он очков из-за эпатажного костюма и пластичных движений?", - сказал Майо.
Голдберг ответил, что женственный стиль Вейра плохо влияет на популярность фигурного катания: "Люди думают, что все мальчики, занимающиеся фигурным катанием, в конечном итоге превращаются в таких, как Вейр. Он подает плохой пример".
Затем оба предложили организаторам устроить Вейру гендерный тест, как у южноафриканской бегуньи Кастер Семени, которую подозревают в половом несоответствии.
Комментаторы позднее признали свою ошибку и извинились, но не в эфире телеканала. Руководство RDS согласилось, что журналисты повели себя нетактично, но подчеркнуло, что они не ставили целью оскорбить достоинство или сексуальную ориентацию спортсмена.
Возмущенные защитники прав секс-меньшинств настаивают, что комментаторы извинились только за слова относительно костюмов, а все остальное - женственность, мускулатура, сравнения с женщинами, осталось без извинений.
Руководство канала отказалось приносить официальные извинения, поэтому было решено обратиться с жалобой в вещательный союз - независимую организацию, созданную частными теле- и радиовещателями для контроля за нормами в эфире.
Напомним, что американец Джонни Вейр показал шестой результат на Олимпиаде в Ванкувере в соревнованиях фигуристов.
(с)

@темы: Полезная информация, Вейр

---

[Джейки]

03.03.2010 в 23:06

Пишет  Джерри_:

Итак, представляем вам трагическую историю преданной фанатки фигурного катания. В ролях - прекрасная МэриСью и все остальные. Рейтинг низкий, но присутствует. Лайсачек и Плющенко присутствуют. РПС-слэш имеет место быть. Плюс собрание сквиков, кинков и штампов - специально для поклонников этого вида спорта.
Кстати, мне фигурное катание нравится. Эстетически.

Всегда ваши  Джерри_ и  Непальская домохозяйка, с любовью и цветочками -

Сюда же в тему от  Masudi, злобная такая карикатурка, но верная:

Рисуночег

"Коварный лед"

«…Вот же я умняшка. Ну умняшка-умняшка. Говорили умные люди: не ешь там, куда люди отлить заходют! Смерть фаст-фуду! Смерть-смерть-смерть! Ааааа!..»
Над входом в спортивный комплекс сиял здоровенный плакат: «Привет участникам зимней олимпиады в Ванкувере!» В ее нынешнем состоянии подобный слоган выглядел чистой издевкой. Добродушный охранник на пропускном пункте недоуменно поднял брови при виде симпатичной журналисточки, пересекающей холл на первой космической скорости и по совершенно броуновской траектории. Все оттого, что Софочка Хамзи, девушка во всех отношениях благоразумная и здравомыслящая, пренебрегла заветами предков и поколений предыдущих гостей из России, навестивших Штаты. Час назад она уступила требованиям скорбно урчавшего желудка, и проклятие Злого Клоуна постигло ее. Впрочем, может, Рональд Макдоналд был и не при делах, а просто не стоило запивать молочным коктейлем биг-мак с соленым огурчиком. А уж капустный салатик-колслоу точно был лишним, хотя и вкусным.
- Эскьюз ми! Мэм! Плиз стоп! Ю хэв нот гоу ту зис сайд… - всполошившаяся было девушка-волонтер только беспомощно проводила взглядом дробный перестук каблучков, ускакавших вдаль по длинному служебному коридору. Софочке Хамзи сейчас было все равно – можно ей в закрытую зону или нет. В конце концов, она ж не шпионить сюда бежит, а по делу. Самому что ни на есть срочному и неотложному. Плюньте в нос тому, кто скажет, что это не так.
«Мэм, мэм… Факин шит, вэр из зис факин тойлет рум хиар?!..»
Единственным оправданием подобной неосмотрительности была только и исключительно повышенная нервозность. Гостья из России толком не спала несколько суток подряд, питаясь чипсами из пакетиков и заливая их литрами пива и кофе. Измученный организм в итоге взбунтовался, потребовав чего-нибудь более существенного. Пребывавшая в измененном состоянии сознания мисс Хамзи, как завороженная, подошла к стойке, сделала заказ, умяла картонную еду, не отрывая взгляда от экрана неразлучного нетбука – и теперь расплачивалась за это.
Прижимая к груди сумочку, Софочка рысью галопировала по залитым мертвенным галогенным светом коридорам спортивного комплекса, выискивая спасительный WC. Йес-с-с! Лара Крофт так не радовалась секретному проходу, как Софья Хамзи – скромной двери с заветной пиктограммой. Чисто, пусто и гулко внутри.
«Ну почему, почему именно со мной творится всякая гадость? – скорбно вопрошала невесть кого Софочка, расставаясь с макдональдовской закуской. – Два часа до начала финальных соревнований, а я сижу орлом на именинах! Господи, мой макияж! Прическа! Я должна стоять у барьера и снимать последнюю тренировку, должна снимать мальчиков – всех и каждого, крупным планом, со всех точек зрения! Меня забьют коньками и будут правы! Девчонки, простите меня! Это все подлый МакДональдс!»
Софа Хамзи честно признавала удручающий факт того, что ровным счетом ничего не понимает в тонкостях фигурного катания. Ее ничуть не расстраивало осознание того, что ей покамест не по силам слету отличить тройной тулуп от двойного акселя с обратным выездом. Пусть этим занимаются судьи, они этому учились и деньги за это получают, да немалые. Она, как и миллионы девиц земного шара, будет верно и преданно служить Им – королям льда, повелителям серебряных лезвий, неповторимым, элегантным и совершенным в каждом своем движении. Вернее, одному из них.
«Сегодня я видела бога, его имя Джонни Вейр!» - нестройным хором скандировали замерзшие девицы-поклонницы перед входом в Пацифик Колизеум. Имя кумира регулярно менялось - в зависимости расписания выступлений, времени суток, национальности преданных болельщиц и их предпочтений. Россиянка Софочка проплывала мимо бедняжек, не имеющих денег на билет в спорткомплекс и вынужденных довольствоваться огромным телеэкраном, выскомерно задрав нос. Выставив перед собой, как щит, лучащийся голограммой пяти колец бейджик фотокорреспондентки, добытый великой ценой истрепанных в нитку нервов. Она игнорировала любые попытки знакомства и флирта, вежливые приглашения на коктейль и нахальные заигрывания коллег-журналистов. Даже в мыслях она хранила верность идеалу – с той самой секунды, когда мельком увидела его краем глаза в спортивной передаче по телеящику в пабе.
Пивасик, гулянки от заката до рассвета, подружки, бойфренды, начальство, развеселые ночные клубы и пати – все было позабыто и отброшено за ненадобностью. Сияющий пьедестал из медалей и кубков, сотворенный бойким воображением Софочки, был безраздельно отдан Ему и только Ему. Несравненному, единственному, божественному Эвану. Рожденному покорить спортивный Олимп и сердце влюбленной москвички.
Софочка без колебаний пала бы на лед к зазубренным конькам Лайсачека – но опасалась, что охрана стадиона быстренько препроводит чрезмерно экзальтированную поклонницу из России на благотворительный прием к психоаналитику за счет Олимпийского комитета по фигурному катанию. Где она встанет в конец длинной очереди таких же о лед ударенных страдалиц. Но разве можно было не восхищаться Им? Разве можно было оставаться равнодушной при виде этого лица и этой солнечной улыбки, этой фигуры, этих безупречно исполненных прыжков и бесконечно длинных ног? Софочка пропала, погибла сразу и навсегда, всеми правдами и неправдами она проложила себе путь в канадский Ванкувер, и вот ее заслуженная награда – возможность излить душу белому фаянсовому другу с наклеечкой «Мэйд ин Чина».
Софочка тихо и скорбно всхлипнула. Нет, еще не все потеряно, русские так запросто врагу не сдаются! Проклятый фаст-фуд канул в канализацию, она избавилась от проклятия Рональда МакДональда. Сейчас она соберется с духом, встанет и спустится в Ледовый зал. Она отснимет сессию, которую у нее оторвут вместе с руками, и найдет случай оказаться рядом с божеством. Пусть для начала она сумеет заполучить хотя бы небрежный автограф на программке состязаний, украдкой коснется его, заглянет в его глаза – его бездонные, удивительные глаза цвета спелых орехов. Он не может не обратить на нее внимания! Секунда, всего лишь одно бесконечное мгновение наедине посреди взволнованной толпы поклонников и поклонниц фигурного катания, а дальше…
Дальше Софочка заглядывать не осмеливалась. В ее мечтах с похвальной назойливостью фигурировали лимузин цвета «безлунная ночь над озером Онтарио», бокалы с шампанским и мелодия «Голубой рапсодии», а также невесть откуда взявшиеся оранжевые лилии и плюшевый заяц веселенькой бело-синей расцветочки со снежинкой на заду. После этого можно смело умирать – ничего лучшего жизнь преподнести ей не сможет, пусть даже она протянет еще сто лет и увидит три десятка зимних и летних Олимпиад.
В этой воображаемой идиллии ее беспокоило только одно: вдруг кумир сочтет ее недостаточно привлекательной? Софочка была обладательницей кудрявой шевелюры, аппетитной фигурки и впечатляющего бюста третьего номера, но в силу извечной российской мнительности и закомплексованности отыскивала в себе кучу недостатков. И ноги-то у нее кривые, и глаза раскосые, и сисек фактически нет, а те, что есть, недостаточно хороши для Божества.
Софочка в последний раз шмыгнула носом, поднялась на ноги и потянулась пальчиками к защелке на дверце кабинки. Замерла, услышав приглушенный доводчиком хлопок входной двери и голоса. Вне всякого сомнения, мужские.
«Что было нарисовано на табличке? – запоздало поинтересовалась память. – Буквочки ВеЦе, да, но что там было нарисовано помимо них?»
«Не помню… - в тихом ужасе призналась страдалица. – Мне тогда все было глубоко пофигу, лишь бы донести и не расплескать по дороге. Треклятый штатовский феминизм пополам с толерантностью! Они же теперь не вешают указателей «Мэ» и «Жо», и даже в дамских сортирах ставят писсуары!»
«Выходит, это мужской туалет, дорогая, - с готовностью подключился разум. – Мужской. Для самцов. А не для трепетных московских барышень».
«Ой, да заткнитесь вы! – прикрикнула на разум и чувства Софочка, притаившись в кабинке. – Они сделают свои дела и уйдут, я потихоньку выйду и побегу в зал, никто ничего не узнает!»
«Между прочим, тебе не хочется узнать, кто там? – подало голос опоздавшее к разборкам любопытство. – Тут ведь сортир в закрытой для обычных посетителей вип-зоне, здесь кто попало отливать не ходит. Фотоаппарат при тебе, диктофон тоже в строю. Ну-ка, приоткрой дверцу – ты журналистка все-таки, всегда на боевом посту, даже в мужском туалете Колизеума!»
- Гм, - согласилась с аргументами любопытства Софочка. Беззвучно повернула защелку, прильнула сощуренным глазом к образовавшейся щели, нашаривая в сумочке фотоаппарат.
И оцепенела в неудобной позе, превратившись в один сплошной орган зрения, не веря своему непостоянному фанатскому счастью.
Божества льда и сияющих радугой прожекторов, кумиры нетерпеливо ожидавшей начала финальных заездов мировой армии поклонников находились всего в нескольких шагах от нее. Черное, белое и золотое, надменный, несравненный Царь из России. И ее герой, такой стройный и гибкий, затянутый в элегантнейший синий бархат оттенка ночного неба, с алой розой в петлице атласного лацкана!
«Я умру прямо здесь и сейчас, - подумала задыхающаяся от восторга мисс Хамзи. Но спустя мгновение передумала – кабинка мужского туалета, пусть и для вип-персон, показалась не самым подходящим местом для смерти на пике счастья. – Нет, сперва полюбуюсь на них, а потом поеду в Мемориал-парк и умру там. Около фонтана с лебедями, медведями и оленями, самое оно!»
Кумиры ее грез, между тем, отнюдь не выглядели ни счастливыми, ни взволнованными, ни предвкушающими грядущее великое сражение века на сверкающем льду. Говоря по правде, они выглядели крайне задерганными и раздраженными. Особенно Эван, которого Софочка про себя нежно именовала не иначе, как Эви, и который ни мгновения не мог оставаться в покое, настороженно косясь то на дверь, то на ровный ряд дверец кабинок, то на сдвоенное отражение в огромном, на полстены, зеркале над мраморной полкой с умывальниками.
- Эван, не сцы кипятком и не психуй понапрасну, - голос русского, с едва заметным протяжным акцентом, был преисполнен вальяжности и самоуверенности. – Хорош таращиться каждую секунду в зеркало. Сам знаешь, что неотразим.
- Легко тебе говорить! – оскорблено взвился Софочкин идеал. – Нет, это какое-то безумие, вечно я введусь на ваши с Джонни провокации! Вы ржете, как довольные кони, а я… я просто не знаю, как мне быть!
- Для начала расслабься и перестань мельтешить туда-сюда, - безмятежно посоветовал некоронованный ледовый король. – Ты мешаешь мне сосредоточиться.
Софочка еле слышно хихикнула, узнав фразу из популярного советского анекдота, напрочь непонятного для обитателей западного побережья Атлантики и уроженцев севера американского континента.
- Глупо это все, - буркнул Эван, но все же остановился. – Глупо от первого до последнего слова, ненаучно и... напрасно. Это не поможет. У меня была подружка-гимнастка, так вот она говорила – сколько раз они проверяли этот способ на себе, ни черта не действует.
- А у меня в молодости была знакомая девушка-крановщица, ну, оператор строительного крана, и она утверждала, что ничто так не бодрит, как пламенная страсть на высоте тридцатиэтажного дома, - жизнерадостно парировал русский.- Правда, после нее я решил с девушками завязать – только и исключительно для журналистов и публики… Знаешь, когда у тебя зверски ноет задница, ты уже не беспокоишься о том, не грохнешься ли ты на нее. У нас на все про все осталось пятнадцать минут и двадцать пять секунд. Если боишься – дверь вон там.
Притаившаяся в кабинке Софочка озадаченно нахмурилась. Мир большого спорта полон тайн, секретов и подковерных интриг, уже весь Интернет гудит, обсуждая систематические и постоянные проигрыши российской команды, ранее занимавшей все без исключения первые места, а теперь болтавшейся где-то на вторых ролях. Фигурное катание оставалось последней выигрышной картой, способной вывести Россию вперед и спасти от мирового позора, а в мужской уборной спортивного комплекса в Ванкувере творилось что-то непонятное и загадочное. Легким нажатием пальчика Софочка оживила цифровик и тщательно нацелила его на объекты съемки, немедля появившиеся на маленьком экранчике. На всякий случай включила запись звука, ощущая себя прожженной шпионкой из блокбастерного боевика последней киноновинки. «София: Миссия выполнима-4».
Эван сделал шаг к дверям, вернулся, замер – создание, чья пластика даже в мгновения обыденности отточена до алмазного сияния совершенства.
- Юджин, ну хватит уже морочить мне голову…
- Да кто бы говорил! – неожиданно сорвался русский, и незримая свидетельница едва не выронила фотоаппарат. – А чем ты тогда занимаешься, позволь спросить? Это ведь ты таскаешься следом, страдальчески молчишь, строишь невинные глазки и вздыхаешь. Ей-богу, было бы куда проще, если бы ты ходил, размахивая плакатом, как те полоумные девахи у входа. С надписью: «Юджин, я хочу с тобой трахнуться». И розовыми сердечками. Нет, голубыми!
- Чушь полная… - возражение Эвана прозвучало жалобно и неубедительно.
- Эви, это не ты, это я скоро свихнусь. Ну хочешь это чертово золото? Мне все едино, мне и так заплатят, что бы я не привез – золото, серебро или хрен Обамы в упаковке от гамбургера. И заткнись насчет толерантности, а? Если хочется – надо сделать, чтобы потом всю оставшуюся жизнь не жалеть об упущенных возможностях. Иди сюда, ну?
Софочка зажмурилась, чтобы не видеть, как Эван сделает шаг. Если бы она могла, она бы заткнула уши, чтобы не слышать ни разговора, ни последовавших затем звуков. Но ей нужно было смотреть на экранчик «сименса», нужно было вовремя нажимать кнопку. Снимая, снимая, снимая. Отражения в зеркалах, синее и золотое. Покорно выгнувшееся тело, нарастающий ритм – как раскручивающаяся спираль в алмазном блеске вылетающих из-под лезвия искр. Щелк, щелк, щелк. Рваные движения, шипение сквозь зубы, «тише, не надо так», крупный план кисти с разведенными в стороны пальцами, упершейся в округлый скат мраморной доски – такой выразительной в своих движениях. Складки костюмов для выступления, слитное движение тел, парное мужское катание, пока еще не входящее в общепринятую программу Олимпийских игр. Выброшенный в кровь адреналин, уровень его даже выше, чем в долгий-долгий миг четверного прыжка и свободного полета над изменчивой ледяной поверхностью. Щелк, щелк, щелк. Тяжелое дыхание, взлеты и падения, головокружение, разворачивающиеся в небесах спирали и плавные дуги. Свет прожекторов, гудение восхищенной толпы, единственное уникальное выступление, которого не увидит никто.
- Этого больше не повторится, Юджин. Никогда.
- Угу, щаз, разбежался, - выдохнутое по-русски.
- Я не понимаю…
- Все ты понимаешь, - уже по-английски, с быстрым и нервным придыханием. – Все ты прекрасно понимаешь, Эви. И если ты сегодня не станешь первым, я тебе лично ноги переломаю. Время. Рубашку заправь, чучело. Роза, фак’ин шит, где твоя роза, куда она делась?..
…Гостиничный телевизор надрывается, по всем каналам - одна и та же сцена награждения финалистов в мужском одиночном фигурном катании. Лайсачек со звездно-полосатым флагом на плечах, такой прекрасный в своем счастье обладателя золотой олимпийской медали, в сиянии включенного на полную мощность обаяния и очаровании улыбки. Плющенко, российский Царь и золотоволосый бог льда, и его серебро. Вспышки фотоаппаратов, цветы, музыка, улыбки, аплодисменты, машущие флажки в зале, плюшевые игрушки и снова букеты в шуршащих целлофановых обертках.
Софочка Хамзи лежала на широченной гостиничной кровати, безучастно смотря на мерцающий плоский экран. Слезы и истерика остались позади, в такси и на улицах Ванкувера. Фотоаппарат лежал рядом, на подушке, деловая барышня уже прикинула, во сколько бы ей обошлась импровизированная фотосессия, и пришла к выводу, что полученных средств вполне достало бы на хорошую спортивную модель. На которой она будет удирать от разъяренных продюсеров ледовых звезд, от разгневанных поклонников, от журналистов, желающих взять у нее скандальное интервью, и предприимчивых делателей новостей с предложениями, от которых невозможно отказаться.
«Эван, я ведь так любила тебя…»
Никто не узнает. Она сотрет кадры из памяти фотоаппарата и постарается все забыть. То подсмотренное ею напряжение, то сумасшествие, тот танец без музыки. Пусть все остается так, как есть. Она промолчит, ведь именно так должна поступить по-настоящему преданная поклонница – понимая, что Он никогда не узнает о принесенной ею жертве. Она никогда больше не станет ждать его выступлений, не станет искать информацию о нем, не будет собирать его фотографий. Нет, она выключит телевизор, нажмет несколько кнопок на корпусе «сименса» - и превратит увиденное в досужую сплетню, одну из тех, что неизбежны для любой знаменитости, киношной или спортивной.
Она будет хранить молчание.
И завтра же вступит в крикливые и агрессивные ряды поклонниц боев без правил. Идут они лесом, андрогинные и альтернативно мыслящие ледовые мальчики, с легкостью готовые продаться за медаль и секрет четверного прыжка! Только в боксе и борьбе и остались настоящие мужчины!.. Тот же Валуев, к примеру. Похож на питекантропа в галстуке, ну и подумаешь. Красота, как известно, в глазах смотрящего, и преданная поклонница всегда отыщет в своем кумире бездну достоинств.
Софочка задумалась, припоминая слухи, ходившие вокруг бойцовых рингов. Слухи вызвали недоверие и заставляли насторожиться. Кому можно нынче доверять, кто точно не является тайным носителем голубой заразы?
«Всюду пидоры, - с горечью подумала Софочка. – Всюду, куда не плюнь. Ну и ладно, вам же хуже. Вот возьму и подамся в лесбиянки. Женщина женщину всегда поймет, и никто не попрекнет тебя тем, что у тебя маленькие сиськи. Говорят, только там и встречаются последние нормальные мужики – потому что занятые друг другом девицы до них не домогаются и относятся по-дружески, а альтернативно мыслящие в ту среду проникнуть пока не могут. С женщиной проще. И легче. Женщина таких гадостей не подстроит, а если изменит с мужиком – так в этом нет ровным счетом ничего противоестественно. Решено! Завтра же позвоню Ленке, она вроде как не раз намеки делала, а я, дурища, никак в толк взять не могла, к чему она клонит. Покажу ей сессию в сортире – Ленка обкончается со смеху.
Все-таки все мужики – сволочи. Кроме кастратов и импотентов, но какая от них польза девушке?».
Успокоенная София Хамзи заснула безмятежным сном человека, сделавшего трудный выбор, а за окнами шумел празднующий очередную спортивную победу Ванкувер и взрывались разноцветные петарды.

@темы: Лайсачек, Плющенко, Фанарт, Фанфики

---

Be Good Johnny Weir

[Шредингерская кошка]

Заставка реалити- шоу о жизни Джонни.
Само шоу- в эфире американского телевидения с 18го января.
Официальная страница шоу.

@темы: Полезная информация, Вейр, Клипы

---

[Джейки]

Название: Угол падения
Автор: Мармел
Бета: Нет
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Явного ничего - сплошные страдания
Герои: Эван Лайсачек, Евгений Плющенко, Джонни Вейр
Описание: За день до отката произвольной программы...
Жанр: Романтика
Дисклеймер: Герои вымышленные, но совпадения не случайны
Размер: Мини
Предупреждения: В лучших традициях девочек-написавших-свой-первый-фик. Автор заболел ФК две недели назад, ему ещё учить и учить матчасть. Не травите зверем Обоснуем, я догадываюсь, что законы оптики имеют весьма сомнительное отношение к ФК. Это всё образно... И как устроена Олимпийская деревня я тоже понятия не имею. Тем более не знаю, как надо прыгать четверной. Но про все ляпы - обязательно скажите!

Угол падения
Равен углу отражения...
В Сириус яркий вглядись:
Чьи-то мечтания
В томной тоске ожидания
К этой звезде вознеслись.

Где-то в Америке
Иль на бушующем Тереке,-
Как бы я мог рассчитать?-
Ночью бессонною
Эту мечту отраженную
Кто-то посмеет принять.

Далью великою
Или недолею дикою
Разлучены навсегда...
Угол падения
Равен углу отражения...
Та же обоим звезда (с)

Бездарный, бездарный вечер.

Бездарный, бездарный вечер. Посмотреть бы в глаза тому пиарщику или чиновнику, который придумал эти чёртовы «показательные» тренировки... Всей компанией на льду под прицелом трёх дюжин камер. Катаешься вдоль бордюрчика и чувствуешь себя мальчишкой, по незнанию угодившим на тренировочный каток хоккейной сборной колледжа. И как бы мимоходом, то тут, то там слышится высокомерное и пренебрежительное «ну, поглядите, он даже не пытается прыгнуть четверной». Чтоб вам провалится вместе с вашим четверным и с вашим русским «королём», который с ехидной улыбочкой прокатывается у каждого под носом и, чуть не сшибая соперников, по тонкой спирали уходит вверх на свои легендарные четыре-три.
Лайсачек тихо зверел. Ломило виски, он сам пару раз сталкивался с Ламбьелем и даже с маленьким Такахаси, что уж вовсе нехорошо. Хотелось развернуться и уйти, но Эван поступил как всегда: сжал зубы и продолжил тренировку. Никто не заметил волнения – только лихорадочный румянец обострял скулы. Позже репортёры даже скажут, что действующий чемпион мира показал всем образец спокойствия и выдержки, не поддался на провокации. А всем известно, что энергетика у Плющенко – через край, он умеет давить на конкурентов. Но Лайсачек был выше этого – как всегда. Как всегда.
А вот после тренировки Эван здорово удивил самого себя. Сидел в раздевалке, медленно расшнуровывал коньки, слушал сдержанные похвалы тренера, и вдруг:
- Я хочу попытаться прыгнуть четверной. – И сам опешил от собственных слов.
Кэрролл, всегда спокойный как удав, в ответ благодушно поинтересовался:
- Сколько раз из десяти у тебя это получается?
- Один. Иногда два. – Лайсачек бросил шнуровку, но продолжал сидеть согнувшись, глядя в пол.
- Никогда два. На моей памяти – ни разу.
- И всё-таки…
- Ну что ж ты сейчас не попробовал? – Кэрролл знал, что не следует произносить таких слов, но не сдержался. Неспроста поговаривали, что он чересчур жёсткий по отношению к своим подопечным.
- У меня ещё есть время.
- Сынок… - Фрэнк встал и, заложив руки за спину, прошёлся вдоль скамеек. – Закончится Олимпиада, поедешь в Турин – там хоть пятерные скачи, слова тебе поперёк не скажу. Хоть голову там себе расшиби. Но здесь и сейчас у тебя нет права на ошибку или самодеятельность. – И уже мягче, не чеканя слова: - Ты три года пахал как проклятый чтобы обойти Плющенко. Не говорил об этом, не похвалялся как Жубер, а работал. И в короткой доказал, что это возможно. Что можешь стать лучшим - с тем, что умеешь ты. Умеешь как никто. Тебе сейчас навязывают бой на чужой территории, но у тебя есть своё поле. Понимаешь?
Лайсачек коротко кивнул и поджал губы. В конце концов, это политика, и ставки высоки. Да, хочется не просто обогнать самого себя, а сделать невозможное. Но Фрэнк прав – это мальчишество. Значит, всё пройдёт так, как должно.
- Иди отдыхай, - сказал Кэрролл уже держась за ручки двери, - а завтра… - Но не договорил – просто улыбнулся, что с ним случалось не так часто, и вышел.

Бездарный, бездарный вечер… Эван вернулся после тренировки, сжевал какой-то бутерброд вместо обеда, попытался заснуть, но сон не шёл. Спасибо, хоть голова прошла. Сейчас бы отвлечься, сесть за руль да прокатиться на скорости. Но это идти, брать в прокат машину… Нет, много лишних телодвижений. Или сексом заняться, в конце концов. То есть звонить Насте. А, значит, говорить, слушать очередные подбадривания и заверения в победе. Кому это сейчас надо? С лихвой наслушался уже, мерси. И, опять же, лишние телодвижения.
Эван ещё немного поворочался на жёстком диване, попредставлял, как славно было бы расслабиться без этих самых телодвижений, но даже поклонницы, может быть, только об том и мечтающие, всё равно хотят в бонус ещё и общение. Ох уж эта непростая чемпионская жизнь. А перед глазами на смену куда более приятным видениям опять пришёл вечно прыгающий Плющенко, улыбающийся, весь в красном. Вот наказание!
И Лайсачек понял, что не уснёт, ни сейчас, ни ночью, ни под утро. Пусть так, он дал Кэрроллу обещание. Но, но, но…
Когда стрелки часов перевалили за полночь, Эван подхватил спортивную сумку, надвинул пониже капюшон и отправился на тренировочный каток. Остаётся надеяться, что ни один псих, кроме него, не надумает устроить в ночи генеральную репетицию.
В деревне было непривычно тихо. Лайсачек до этого не выходил по ночам, но привык к тому, что вечерами здесь шумно и весело. Не сами спортсмены, но огромное количество гостей и болельщиков ежеминутно отмечали чьи-то победы, переживали за будущие старты, гуляли, знакомились, а кто-то умудрялся в перерывах между тренировками даже закручивать романы – как Джонни, например. Тот вообще не вылезал из Русского дома, и Эван даже слышал, как Змиевская ругала своего любимчика за набранный вес. За это, кстати, попадало не только Вейру, но и всем спортсменам, имеющих друзей среди русских. Лыжницы из российской сборной, не отвоевавшие себе, в отличие от хоккеистов, вип-обедов, готовили сами. Добрые девушки кормили оголодавших на местном фаст-фуде приятелей умопомрачительными салатами. «Timeo Danaos et dona ferentes» - загадочно комментировал Кэрролл это явление. Лайсачек тоже не отказался бы от салата по-московски, но мужественно ел овсяные хлопья на воде. А народ развлекался как мог, в Немецком доме рекой лилось пшеничное, англичане тоже не отставали. Обидно было вечерами изматывать себя на тренажёрах, Эван любил шумные пирушки, но, увы, редко мог позволить себе даже лишний коктейль. А сейчас вокруг было удивительно спокойно, тёмный ветер распушал снег по кайме дорожек, в небе покачивался остроконечный месяц.
Сонные техники ничуть не удивились внеурочному приходу фигуриста, быстренько выкатили аппаратуру и сами смылись, дабы не мешать. Эван попросил настроить минимальное освещение – несколько жёлтых и голубых прожекторов сделали каток похожим на монолит из лунного камня.
И Лайсачек поехал по кругу…
Говорили, он не сможет добиться настоящего успеха, говорили, из-за роста ему не под силу сложные элементы. Такому атлету если и становится на коньки, то с клюшкой и шайбой. Говорили, что даже тройной аксель – недостижимая высота. Но он взял эту высоту. Рвал жилы, тренировался до обмороков и добился своего. Теперь то же самое говорят о четверном – мол, после травмы никогда и ни за что. А дело-то вовсе не в этом… Для прыжков нужна скорость, и чем выше рост, тем больше эта скорость должна быть. Упадёшь на таком разгоне – годы на реабилитацию. И Кэрролл очень быстро запретил, как он выражается, самодеятельность. Что ж, он прав. Но сейчас, когда перед глазами везде и всюду маячит Плющенко, когда только ленивый не рассуждает о том, что один может, а второй не может… Это звучит как приговор. А приговоры Лайсачек не прощал – в первую очередь самому себе. Значит, он будет пытаться. Итак, ещё немного, вот сейчас…
- Привет, Эван, - раздалось негромко, но отчётливо. Где-то совсем близко. И по тому, как певуче, мягко произнёс непрошеный голос его имя, Лайсачек догадался, кто ему помешал. Знакомый, ох до чего знакомый акцент.
Эван резко затормозил и обернулся, уже зная, кого увидит. Вездесущий Плющенко – ну что ж ему неймётся? Во всём Ванкувере у этого русского не нашлось других дел, кроме как прийти ночью сюда, на этот каток.
- Ты что здесь делаешь? – спросил Эван сквозь зубы.
- То же, что и ты. – Женя вышел на лёд, поехал по синусоиде. Руки по швам, локти чуть вывернуты назад, как у ирландских танцоров. Джинсы, футболка, красная – ну а какая же? - толстовка с капюшоном. Одет, конечно, не для тренировки.
Лайсачек встал у бортика:
- Ты знал, что я здесь, потому и пришёл. На тренировке не достал, решил сейчас нервы потрепать?
- Ещё скажи, что я тебя выслеживал, - хмыкнул Плющенко.
Эван, кстати, именно так и думал, но вслух не произнёс – к чему огрызаться? Русский явился и не уйдёт, можно не сомневаться.
- Вот покатаюсь тут с тобой, потом отправлюсь являться в страшных снах Ламбьелю с Жубером, - продолжил иронизировать Евгений.
- Вейра не забудь – он будет рад, - фыркнул Лайсачек и, сильно оттолкнувшись, поехал наперерез Плющенке.
- На самом деле… - Женя спокойно притормозил. – На самом деле я хотел спросить у тебя то же самое.
Лайсачек остановился, поглядел исподлобья, ожидая объяснений. Первым порывом было сразу же, не вступая ни в какие разговоры, заехать наглецу промеж глаз. За всё, и в первую очередь за его невыносимую спесь. Как бы это было славно и просто, по-мужски. Эван почувствовал, как вокруг черепа вновь сжимается свинцовый обруч. А Плющенко стоял в паре футов от него, в глазах ни тени всегдашней насмешки:
- Ты – что ты здесь делаешь? Почему не спишь, почему ночь перед решающим прокатом проводишь здесь? Я видел тебя сегодня – тебе оттачивать нечего…
Эван ушам своим не поверил. Это что – похвала? Или Плющенко таки приложился лбом об лёд и начал заговариваться? Энелпишник хренов!
- Да пошёл ты! – Лайсачек резко развернулся, под лезвиями зашипело ледяное крошево.
- Ты неправильно делаешь, - в голосе Евгения вдруг послышались совсем уж удивительные интонации. Так произносят молитву или заклинание. И читают прощальные письма в голливудских драмах. Чудеса…
Эван зажмурился, потёр ладонью воспалённые глаза. А Женя плавно, как в замедленной съёмке, катился, словно специально очерчивал коньками круг. И продолжал:
- Я первый начал прыгать четверные, кроме меня тебе никто не расскажет… Дело не только в скорости, очень важен угол. Угол падения равен углу отражения – помнишь из физики? Вот принцип похожий…
Он всё ехал и ехал по кругу, говорил и говорил. А Эван невесть почему смотрел на тени – наплывающие одна на другую…
- Попробуй.
Вот сейчас он рискнёт – и окончательно расшибёт себе руку. А завтра Фрэнк собственноручно перешибёт ему заодно и ноги, чтобы впредь умнее был…
- Знаешь, - процедил Лайсачек сквозь зубы, - если бы ты мне подсыпал в чай допинг, это было бы честнее. Нам завтра с тобой олимпийское золото делить, а ты являешься накануне и раскрываешь мне великую тайну четверного прыжка? Да ты эту байку про углы сегодня за завтраком придумал. Очень тебя прошу, уйди, а?
Плющенко ответил не сразу. Он щурился на лёд, и от его пронзительно-синих глаз разлетались острые морщинки.
- Ты пришёл сюда, чтобы попытаться прыгнуть четверной, я это знаю. Так что, конечно, сам бы ты не разбился, а со мной – всенепременно. Железная логика, Эван, железная.
И уже уходя добавил с каким-то злым весельем: - Не пей завтра чай в столовой, а то и впрямь подсыплю тебе что-нибудь.
- Сволочь… - тихо выругался Лайсачек, когда остался один.
Эван вышел с катка, опустился на скамейку и резко дёрнул шнуровку. Всё, не думать о нём. А о прыжках не думать вдвойне. Домой, в душ и спать, хватит на сегодня навязчивых идей…
Больше всего на свете Лайсачек сейчас хотел вычеркнуть из памяти последние два часа. Чтобы всё просто и понятно. А завтра выйти на лёд с ясной головой: вот каток, вот трибуны, вот судьи, а вот соперники. И ничего больше не знать про этих соперников, кроме того, как они катаются…
Зачем он приходил? Зачем нагородил всю эту ахинею?
Эван сжал ладонями виски и подумал, что сейчас, кажется, сыграет в русскую рулетку.
Минуту по кругу, постепенно сужая радиус и набирая скорость. Притормозить - на пол-удара сердца - и оттолкнуть – лёд от себя. Один, два, три, четыре. И по инерции отметить, что выезд не на то ребро.
Женя не обманул. И вот от этой мысли стало по-настоящему страшно. Потому что это надо теперь как-то осознать и объяснить, самому себе объяснить. Но как? Хотелось на воздух, на мороз. Уже не уговаривая себя, не раздумывая, он переобулся и покинул каток. На улице шёл снег, красивый и медленный. Эван немного постоял, запрокинув голову – глядел в дымное высокое небо. В конце концов, всё можно списать на загадочную русскую душу. Да и не сошёлся свет клином на этом четверном. Теперь, когда всё доказано самому себе, можно не думать ни о каких Плющенках. Тем более прав был Кэрролл, когда говорил о навязывании игры на чужом поле. Потом, когда всё будет отточено до последнего штриха, - вот тогда можно… Сейчас же есть другие козыри.
И Лайсачек не спеша отправился в сторону дома. А буквально через два шага перед ним, как из под земли, вырос Вейр. Вот уж кого неудивительно встретить на улице в два часа ночи даже перед соревнованиями. Но вместо «привет», вместо «ты откуда и куда?», Джонни выпалил взволнованно:
- Женя тебя нашёл?!
- ЧТО??? – Лайсачек даже отступил назад.
А Вейр жадно вглядывался в лицо Эвана, словно впервые видел, и даже не сразу сообразил, что от него ждут ответа.
- Он искал тебя, а я сказал, что ты на катке…
- Зачем ты это сделал? Откуда ты вообще знал, где я? – Лайсачеку очень хотелось добавить пару нецензурных выражений и закопать Джонни в ближайшем сугробе.
- Я просто видел, как ты шёл. А Женя спросил, и я…
- Просто отлично! Мог бы соврать хотя бы ради приличия.
- Кому? – Вейр невинно взмахнул ресницами.
Ну он вправду дурак или прикидывается?
- Кому? Да всё равно, мать твою, всё равно. Ему, мне, без разницы. Ты хоть помнишь, что у нас здесь Олимпиада, а не зимний интернациональный лагерь? Ты и я – мы выступаем за одну страну, мы в одной сборной. Мы вроде даже друзья. А тут к тебе приходит наш соперник, да не кто-нибудь, а Плющенко, спрашивает, где я, а ты вот так запросто пальчиком показываешь – вон, мол, туда пошёл. Так, Джонни? Так?!
Эван чувствовал, что ещё секунда, и он вообще перестанет понимать, что происходит. А завтра – на лёд Пасифик Колизеума. Да, накричать на Вейра, это всё равно что пнуть далматинца. Но Лайсачек устал сдерживаться.
- Что он тебе сказал? Что хотел? – очень тихо, почти шёпотом повторил Джонни свой вопрос. Он стоял напротив, втянув голову в плечи, бледный и притихший. Тонкая рубашка, куртка нараспашку, словно весна на дворе. И глаза - блестящие, больные.
- Ничего… - Эван помолчал, привычным жестом взлохматил волосы на затылке.
- Скажи. Пожалуйста, скажи.
И тут Лайсачек заметил, что у Джонни дрожат губы. Кажется, сейчас заплачет. Эвану стало стыдно. В конце концов, он давно знает Вейра, знает, какой он бывает чудной. А ещё вдруг захотелось выговориться.
- Он показал мне четверной. Объяснил, как правильно прыгать. – Лайсачек глядел в сторону, туда, где на голубоватых еловых ветках пухом оседал снег. – И у меня получилось.
Джонни опустил плечи, весь как будто поник, и печально улыбнулся каким-то своим мыслям. Лайсечек, ожидавший более бурной реакции, насторожился – у Джонни был такой вид, словно он нисколько не удивлён.
- Может, ты мне объяснишь, зачем он это сделал? - фыркнул Эван.
Вейр не ответил.
- Ну что ты делаешь загадочное лицо? – снова завёлся Лайсачек. – Русский дом надо поставить на карантин и тебя запереть там же. Вы сумасшедшие и больше ничего! Я сейчас должен десятый сон видеть, а не носиться по каткам, не прыгать четверные и не стоять тут с тобой под фонарём. Всё, не хочу больше об этом думать. Счастливо оставаться! – Эван только махнул рукой и быстро зашагал прочь.
Уже дома, лёжа в постели, накрывшись с головой одеялом и потихоньку погружаясь в сон, он ещё раз подумал, что его окружают психи. Какой уж там допинг в чай…

А на следующий день, как и было заявлено в расписании, в Ванкувере разыграли комплект медалей по фигурному катанию среди мужчин-одиночников. Евгений Плющенко, фигурист от бога, единственный в мире способный выполнить каскад четыре-три, фигурист, равных которому нет на сегодняшний день, занял второе место. Признанный всем миром король льда показал посредственный для себя прокат, смазав даже вращение. Золото взял Эван Лайсачек. Он, как позже скажет Татьяна Анатольевна Тарасова, катался на разрыв аорты. А что без четверных – ну так это не обязательный элемент.
Всё кончилось, объявили последние оценки… Джонни Вейр смотрел на Евгения Плющенко - он сидел бледный, злая усмешка судорогой кривила губы. Джонни смотрел на Эвана Лайсачека - тот смеялся сквозь слёзы и не было в этот миг на земле человека счастливее него. Олимпийский чемпион принимал поздравления.
- Ты ошибся, Женя… - по-русски прошептал Джонни. О своём поражении он почему-то уже не думал.
Стоявшая рядом Змиевская заинтересовалась:
- Ты о чём? О вращениях?
- Да, Галина Яковлевна, - глядя на Эвана кивнул Джонни. – О вращениях…

@темы: Лайсачек, Плющенко, Вейр, Фанфики

---

Еще немного пофапаем...

[Шредингерская кошка]

@темы: Фотографии, Вейр

---

Джонни Вейр и Стефан Ламбьель тренируются:)

[doctor Riana Vi]

Johnny Weir & Stephane Lambiel Pair Practice 2009 Festa On Ice

@темы: Ламбьель, Вейр, Клипы

---

Чемпионаты по фигурному катанию 2010.

[Шредингерская кошка]

Прошли:

Чемпионат России по фигурному катанию 2010
Санкт-Петербург
с 23 по 27 декабря 2009 года
Результаты:
1. Евгений Плющенко (Санкт-Петербург)
2. Сергей Воронов (Санкт-Петербург)
3. Артём Бородулин (Москва)

Чемпионат США по фигурному катанию 2010
Спокан (штат Вашингтон)
с 14 по 24 января 2010 года
Результаты:
1. Джереми Эбботт
2. Эван Лайсачек
3. Джонни Вейр

Чемпионат Европы по фигурному катанию 2010
Таллин (Эстония)
с 18 по 24 января 2010 года
Результаты:
1. Евгений Плющенко (Россия)
2. Стефан Ламбьель (Швейцария)
3. Бриан Жубер (Франция)

Чемпионат Четырёх континентов по фигурному катанию 2010 года
соревнования по фигурному катанию среди спортсменов Америки, Азии, Африки и Австралии
Чонджу (Южная Корея)
с 27 по 30 января 2010 года
Результаты:
1. Адам Риппон (США)
2. Тацуки Матида (Япония)
3. Кэвин Рейнольдс (Канада)

Будут:

Чемпионат мира по фигурному катанию
Турин (Италия)
с 22 по 28 марта 2010 года

@темы: Чемпионаты и соревнования, Полезная информация

---

Ламбьель/Вейр. Mini. PG.

[Шредингерская кошка]

Название: Это просто имидж, детка.
Автор:  Шредингерская кошка
Бета: Liebe
Рейтинг: PG
Пэйринг: Стефан Ламбьель/Джонни Вейр
Жанр: Romance
Disclaimer: Материальной выгоды не извлекаю. Все события - выдумка чистой воды, и к реальности отношения не имеют.
Примечание: Написано в подарок для  Adena. С благодарностью за «подсаживание» меня на фигурное катание.

Читать?

Риттбергер, Лутц, Аксель… Идеально и без ошибок. Каждый из элементов, и плавные, кошачьи шаги. В зале тихо и пусто, но все равно кажется, что ты двигаешься под музыку. Свою, особенную, которая звучит в твоей голове и только для тебя. Ты не прыгаешь четверные, потому что… что? Боишься испортить идеальную программу? Или есть другие причины? - Стефан облокотился о бортик, сложил руки в замок и уткнулся в них носом. Он уже десять минут неподвижно стоял, рассматривая тонкую фигуру, скользящую по льду. - Что привело тебя сегодня сюда? До выступления еще два дня, это не соревнования - просто очередное дурацкое шоу для толпы зевак. Что поделать - деньги. Хотя, тебе нравится выставлять себя напоказ. Ты и на лед выходишь не ради победы. Ради себя. Ты катаешься для удовольствия. И это злит судей и приводит в восторг зрителей. У тебя сотни истеричных фанаток пубертатного возраста по всему миру, три золотых медали в Штатах, и скандальный имидж. Кто ты такой, Джонни Вейр? Какой ты на самом деле? А что из этого - игра на имидж и славу? Снова шаги… «Женственный стиль», так порицаемый «знатоками» и «профи». Ты и правда катаешься слишком артистично, слишком… нежно. Недаром тебя прозвали «ледяной принцессой». А ты и не возражал. Наоборот - бравировал, подчеркивал, эпатировал. Фотографировался в туфлях на шпильке и с безумным макияжем, - Стефан взялся руками за край бортика и чуть отклонился назад. Он купил журнал с той фотосессией и долго, пристально всматривался в глянцевые страницы, силясь понять, что его так будоражит, и как назвать то странное чувство, которое вызывали в нем эти фотографии. А потом убрал журнал подальше. От самого себя. Чтобы не думать.
Стефану не нравилась Москва. Она была не похожа ни на родную Швейцарию, с ее маленькими аккуратными городками, ни на центральную Европу, с ее снобизмом и претензиозной архитектурой. Москва была слишком гротескной, наигранной, разукрашенной. Холодной и красной. Здесь слишком много красного цвета. Кирпич зданий, неоновые огни рекламы. Здесь грязно и фальшиво. А Джонни Москва нравилась. Он с азартом пытался говорить по-русски, носился по ГУМу, фотографировался на Красной площади и скупал матрешек. Стефан в свободное время предпочитал отсиживаться в гостиничном номере. Под одеялом.
Они приехали два дня назад. Для участия в каком-то ледовом шоу, Стефан не вникал в подробности. Все как обычно. Выйти, откататься, поулыбаться, поучаствовать в пресс-конференциях и улететь. Фигуристы мирового уровня - не такая уж большая тусовка, здесь почти все всех знали. Сталкивались на тренировках, соревнованиях, вот таких вот шоу. С Джонни они были знакомы, и даже состояли в своего рода «дружбе». Желали друг другу успеха на чемпионатах, вместе садились за завтраком в гостиницах и даже, вроде, пару раз поздравляли друг друга не то с победой, не то с днем рождения. У Стефана в прихожей, заткнутая за край зеркала, висела открытка, подписанная угловатым немного детским почерком. Какие-то дежурные слова и размашистое «J. Weir». Почему-то, он никак не мог собраться и снять ее.
Джонни закончил очередной элемент и подъехал к бортику, резко затормозив, ухватившись за полированный поручень.
- Ну, привет, Маленький принц. Не спится? - переминается с ноги на ногу, волосы чуть растрепались, дыхание - почти ровное. Словно это не он только что выполнял прыжки.
- Могу задать такой же вопрос. К чему такая самоотдача? Даже без тренера, - Стефан улыбнулся и засунул руки в карманы.
- Это помогает мне уснуть, - Джонни смешно поморщился и мотнул головой, убирая пряди с глаз. - Когда всякая ерунда лезет в голову.
- Вот уж не подумал бы, что ты страдаешь бессонницей, - искренне удивился Ламбьель.
- О… ты многого обо мне не знаешь, Маленький принц, - Вейр сделал «губки бантиком», уперся в бортик, широко расставив руки, и чуть отъехал назад.
- Кривляка, - равнодушно отреагировал Стефан.
- Ар-тис-тич-ный, - каждый слог сопровождался движением плеча.
- А, по-моему, все-таки просто кривляка.
- Нууу… зато я обаятельный. Разве нет? - на этот раз фраза сопровождалась какими-то уж слишком откровенными движениями бедер.
- Да, уж, в обаянии тебе не откажешь, - беседа явно не клеилась. Но отпускать Вейра обратно на лед и, уж тем более, - в раздевалку отчаянно не хотелось. Стефан сосредоточенно придумывал тему для беседы. – Почему тебе нравится Москва? - наконец спросил он.
- Это трудно объяснить, - Джонни встал ровно и перестал елозить коньками по льду. - Вот почему тебе нравится шоколад?
- Не знаю. Это… вкусно?
- Вот и Москва. Это тоже… вкусно. Просто по-другому.
- Я предпочитаю Европу, - пожал плечами Стефан.
- Я знаю, - улыбнулся Джонни. У него была очень красивая улыбка. Открытая, искренняя. Мальчишеская. «А ведь он на год старше меня» - подумал Ламбьель. - Тебе нравится Швейцария и швейцарский шоколад.
- Именно так, - кивнул в знак согласия Стефан.
- Европа, она очень… искусственная. Застывшая. А в Москве повсюду жизнь. А еще она красного цвета. Как кровь. Или опухшие после поцелуев и вина губы, - Джонни подмигнул. Будь другие обстоятельства, и будь Вейр девушкой, Стефан бы с уверенностью сказал, что с ним заигрывают. - Ты когда последний раз целовался? - вопрос был такой неожиданный, что полностью вырвал Стефана из неторопливого потока его мыслей.
- Прости, что?
- Да нет, ничего, просто… - Джонни улыбнулся, но уже по-другому. Как-то вопросительно и с вызовом. Так он улыбался на одной из фотографий в том самом журнале. Только тогда у него были накрашены губы и ресницы. И ему это ужасно шло. А сейчас, без краски, постановочности, эта улыбка выглядела естественной и оттого только более сексуальной. Что-что, а провоцировать собеседника и делать двусмысленные жесты Вейр умел отлично. Что не упускал возможности продемонстрировать на каждой пресс-конференции. И Стефану никогда не приходило в голову, что однажды эта провокация будет адресована лично ему.
Джонни, все еще улыбаясь, отпустил одной рукой бортик и собрался отъехать назад, но Ламбьель поймал его за запястье. Ни удивления, ни отторжения не последовало. Вейр просто ровно стоял на месте. Стефан аккуратно и слишком медленно ослабил захват, затем окончательно выпустил тонкое запястье. Посмотрел в серые глаза, сделал пару шагов по проходу и вышел на лед.
Джонни прислонился спиной к бортику, положив локти на край, скрестил ноги, опираясь на заграждение. Стефан решительно подошел вплотную.
- На лед без коньков нельзя, - это прозвучало издевательски. Словно упрек в какой-то неполноценности.
- И что. Все равно никто не видит, - Стефан и сам понял, какое детское получилось оправдание.
- И…? - Вейр приподнял брови и уставился в упор.
Тонкий, изящный, гибкий. Особенный. Неправильный. Своеобразный. Стефан мог бы найти еще десятки слов, которые подходили этому худому юноше в обтягивающих лосинах и просторной олимпийке. Он наклонился. Джонни не пошевелился и не дрогнул. Разница в росте - всего пара сантиметров. Так просто наклониться еще немного, и… «Я давно не целовался, Джонни. А ты?» - но фраза так и остается только в мыслях.
- Ты что? - изумление, но какое-то наигранное. А затем Вейр легко отталкивается от бортика, почти прикасается телом к Стефану, замирает на расстоянии всего пары миллиметров. Лезвия коньков компенсируют разницу в росте. Они стоят - глаза в глаза. И зло, холодно, с превосходством:
- Это просто имидж, детка, - Джонни щелкает языком, резкое движение, совсем не похожее на его обычное кошачье скольжение - и он уже за спиной Стефана. - Но не переживай! - Ламбьель оборачивается на голос. Джонни стоит спиной к выходу, одной ногой уже на проходе. - Я пришлю тебе открытку на день святого Валентина. И шоколад. Швейцарский, - Джонни зло смеется, машет «на прощание» рукой и скрывается в коридоре, ведущем в раздевалку.
Стефан стоит на льду, засунув руки в карманы, и рассеянно смотрит ему в след. Наверное, они больше не будут завтракать за одним столом.

@темы: Ламбьель, Вейр, Фанфики

---

Пафапаем для начала

[Adena]

Именно после этой программы я уверовала в слэш по фигурному катанию и, в итоге, вляпалась в это сообщество))

Johnny Weir
Трахни меня Poker Face

@темы: Вейр, Клипы

---

Для жалоб и предложений.

[Skating RPS]

В данном посте Вы можете публиковать предложения по развитию сообщества, предлагать новые тэги, а также, ну право слово не стоит, жаловаться на действия модераторов.

@темы: Административный пост